Читаем без скачивания Книга Кагала [3-е изд., 1888 г.] - Яков Брафман

Кроме того, обряд алия, разделяя молящихся на высший и низший слои, нередко служит причиной раздора: один считает личным оскорблением, что его не пригласили к Торе, другой обижен на то, что его пригласили, но четвертым, а не третьим; поднимается шум и при совершении самого священнейшего обряда, и синагога превращается в базарную площадь, где все кричат и доказывают каждый свое. Нередко эти споры оканчиваются драками.

Так как каждый молитвенный дом или молельня может в месяц располагать приблизительно лишь 75 алиами, то на 1.000 взрослых евреев, желающих получить хотя бы по одной алии в месяц, необходимо иметь около 15 молитвенных домов[331].

Но гораздо более обряда алиа умножает число еврейских молитвенных домов обряд кадеш.

Кадеш — это краткая молитва, которая по характеру своему принадлежит к системе гласных и негласных молитв, введенных сеймом после возвращения евреев из Вавилона для достижения религиозно-политических целей, о чем мы говорили выше. Кадеш говорит о скором пришествии Мессии и о восстановлении царства Иеговы. Но чтобы кадеш глубже проник в почву иудейства и достиг желанной цели, необходимо было сделать его полезным не только для живых. Но и для мертвых. И вот какой-то грешник, говорит предание, явился с того света и сообщил своему родственнику, что в аду его подвергают страшным мучениям и что избавить его от них возможно только посредством кадеша[332]. Таким образом возник и укрепился в иудействе кадеш. Как одна из важнейших молитв, кадеш занял место: в начале, середине и конце общего богомоления и читается только тогда, когда моление это творится соборно, т. е. десятью, или более, евреями вместе, и притом лишь одним из них, именно тем лицом, кто между ними занимает место хазана (кантора), а прочие в известных лишь местах творят усердный и громкий «аминь», произношению которого евреи тоже приписывают спасительную силу[333]. При чтении тех же самых молитв не соборно, частным образом, т. е. одним лицом, про себя, кадеш пропускается.

Так как сила каждого кадеша, прочитанного в пользу спасения чьей-либо души, поднимает эту душу на одну из ступеней, ведущей из преисподней в рай, то, весьма естественно, что редко находится между евреями такой, который бы не старался этим путем помочь усопшим своим родителям поскорее подняться по адской лестнице и переселиться в рай[334]. В силу этого важного аргумента каждый верующий еврей и каждая верующая еврейка старается вступить в брак, чтобы запастись кадешами, т. е. сыновьями, ибо в верующей сфере иудейства кадеш и сын — синонимы.

В силу этого порядка вещей со смертью почти каждого еврея или еврейки открывается несколько новых молелен, смотря по тому, сколько умерший оставил наследников и родственников, так как в неделю траура, т. е. в первую неделю после смерти еврея, все близкие родственники должны оставить свои занятия и, сидя дома на полу, заботиться о спасении души усопшего посредством кадешов. Сколько именно из общего числа подобных импровизированных молелен закрывается с истечением траурной недели и сколько их остается на более продолжительный срок — определить трудно. Верен лишь тот факт, что благодаря еврейскому закону о трауре каждый смертный случай непременно порождает несколько молелен, смотря по числу членов семейства умершего и по числу занимаемых ими отдельных квартир. При многочисленности членов еврейских семейств можно было бы принять, что каждый смертный случай рождает четыре и более молелен, но если за среднее число принять только три, то на основании статистического закона, считающего у нас 15 смертных случаев на каждую тысячу душ, в среде, например, 45.000 евреев города Вильны ежегодно образуется minimum 2.325 временных молелен. Во всяком случае молельни эти, как порождение религиозной жизни евреев, как вытекающие из требований народно-религиозного духа, должны быть неприкосновенны в глазах иноверческого правительства. Но децентрализация религиозного культа иудейства, как грустное последствие развития частных молелен, всегда являлось упреком на совести передовых евреев, и сила этого упрека возрастала для них еще от следующих чисто практических соображений.

Исполнение главных обрядов еврейского богомоления, как, например, замена кантора в субботние и праздничные дни, совершение публичного чтения по свитку Пятикнижия и т. д., требует некоторой подготовки. Чтобы прилично исполнить субботнее и праздничное богомоление, надо быть кантором по профессии, т. е. необходимо иметь хороший голос, знать все сохраненные преданием и устно переходящие из рода в род молитвенные мелодии и вполне понимать древнееврейский язык, на котором написаны все молитвы. Те же самые условия необходимы и для чтеца, который берется за публичное чтение Пятикнижия по свитку. Тут тоже прежде всего нужен хороший голос и знание древнееврейского языка, ибо в свитке нет ни гласных букв, ни знаков препинания. Кроме того, в этом случае надо заучить наизусть своеобразные ноты, которыми сопровождается каждое слово, а это дело не легкое. Таких специалистов, канторов и чтецов, мало и ими могут запастись лишь общественные или братские молитвенные дома, которые в состоянии платить им хотя небольшое жалованье и доставлять некоторые доходы.

Известно, что обстановка везде играет немаловажную роль, а при исполнении религиозных обрядов — в особенности. Здесь-то именно часто и подтверждается, что от великого до смешного один шаг. При приличной обстановке и правильном исполнении обрядов слово еврейских молитв и Закона, сопровождающее эти обряды и говорящее всегда о высоком значении избранного народа, об отрицательных достоинствах иноверцев, о Мессии, о скорейшем собрании избранных союзников Иеговы в старый, венценосный, в священный град и т. п., возбуждает религиозное настроение, западает глубоко в душу и живит национально-религиозное чувство. В частных же молельнях к канторскому аналою и к свитку подходят большею частию люди, для которых это дело не по силам и которые диким голосом и безграмотным чтением, вместо религиозного или фанатического настроения, возбуждают хохот и грубые площадные остроты, унижающие все иудейство и отталкивающее от него многих из присутствующих при тех сценах его сыновей.

Наконец, в частных молельнях еврей никогда не услышит слово толкователя Закона, ни чтеца народных легенд и преданий, которые всегда, перед вечернею молитвою, раздаются в разных углах общественных молитвенных домов. Частные молельни не обладают подобными источниками еврейской национальной морали.

Вот почему передовые евреи, с талмудическим или с общим образованием, всегда старались уменьшить число частных молелен, в особенности с наступлением периода говения и важнейших праздников: Нового года и Дня очищения, которые ныне являются главным моментом освежения и укрепления не только еврейского религиозного, но и национального духа, и которые евреи проводят, так сказать, в стенах своих синагог.

Передовые евреи, видя в частных молельнях язву, разъедающую внутреннюю связь еврейской общины и ведущую иудейство к крайнему упадку, усердно защищают его от этого врага; это, конечно, совершенно в порядке вещей. Передовых евреев воодушевляют здесь чувства национального патриотизма и самосохранения. Но прискорбен тот факт, что с появлением в России закона «Об учреждении надзора за синагогами и еврейскими молитвенными домами» от 3-го июля 1850 г., о котором мы выше говорили, правительственная власть во всех городах еврейской оседлости явилась орудием в руках этих представителей и стеснением и преследованием частных еврейских молелен содействует преуспеванию иудейства вообще и укреплению внутренней замкнутости евреев. Само собою разумеется, что в глазах еврейского народа, массы, русское правительство является при этом гонителем святой еврейской религии и т. д.[335].

Все, что мы до сих пор говорили в этом разделе, сводится к следующему:

1) по понятиям евреев, основанном на учении их веры, у них ныне нет храма — храм только в Иерусалиме, нет богослужения (вместо него богомоление), а духовенство — аарониды, когены и левиты, хотя и существует и сохраняет свои права, но до восстановления храма считается за штатом;

2) что для исполнения своего богомоления евреям необходимы лишь свиток Пятикнижия, написанный по известным правилам, и присутствие не менее 10-ти взрослых евреев мужеского пола;

3) что относительно исполнения богомоления и обрядов между ныне существующими общественными молитвенными домами всех наименований и между частными молельнями, открывающимися в частных жилых квартирах, нет никакой разницы;

4) что служащие при молитвенных домах должностные лица не пользуются у евреев правами еврейского духовенства и не имеют для евреев значения оного;